Манифест о свободе благопристойности: «Разъяснение четырех “нельзя”» Ли Чжи

 
Аннотация: Настоящая статья представляет перевод с вэньяня на русский язык и анализ идей философского эссе Ли Чжи «Разъяснение четырех “нельзя”» (四勿說 сы у шо), входящего в раздел “Разнородное изложение” (雜述 цза шу) “Книги для сожжения”. Эссе посвящено главным образом реинтерпретации категории благопристойности (禮 ли) в ключе естественности и свободы от какого-либо вербального определения. Ли Чжи постулирует неправомерность принуждения к благопристойности со стороны людей и передает прерогативу ее определения исключительно Небу. Философ приводит многочисленные цитаты из конфуцианских канонов в поддержку собственной интерпретации благопристойности и противопоставляет их мнениям сунских неоконфуцианцев, отраженным в “Речах учителя Чжу, [сгруппированных по] разделам” (朱子語類 Чжу-цзы юй лэй). Эссе идейно близко “учению о сердце” (心學 синь сюэ) и встает в явную оппозицию “учению о принципе” (理學 ли сюэ). Кроме того, стоит отметить, что в нем практически отсутствуют буддийская терминология и проблематика, что соответствует актуальному идейному контексту для Ли Чжи, в момент написания текста занимавшего официальную должность в Нанкине.
******************
The article presents the translation and analysis of Li Zhi’s «Explanation of the Four “Do Not (四勿說 si wu shuo), which is included into the chapter “Diverse Writings” (雜述 Za shu) of “A Book to Burn”. The essay is mostly devoted to the ritual propriety (禮 li) reinterpretation, rethinking it as something strongly connected with inner nature and free from any verbalization. Li Zhi claims the incorrectness of any compulsion in the sphere of ritual propriety managed by people and gives the only privilege to define what ritual propriety is to the Heaven. The thinker numerously quotes Confucian canons as arguments to his point of view, opposing it to the thoughts of Song Neo-Confucianists from “Classified conversations of Zhu Xi” (朱子語類 Zhuzi yu lei). The ideas of the essay seem to be belonging to the “school of heart-mind” (心學 xin xue) and evidently stand against the “school of principle” (理學 li xue). In addition, the absence of Buddhist terminology and ideas should be noticed, as long as it fully corresponds with the period of Li Zhi’s biography, in which the essay was written.
*******************
 
Ли Чжи (李贄, 1527–1602), известный также по своему псевдониму (хао) Чжо-у (卓吾), – один из наиболее оригинальных китайских мыслителей периода поздней Мин, чьи философские взгляды характеризуются редкой провокационностью и свободомыслием даже на фоне идейного разнообразия данной эпохи. Его индивидуалистическая риторика, апология естественных желаний и скепсис по отношению к высказываниям Конфуция и мудрецов древности вставали в резкую оппозицию как к господствовавшей государственной идеологии, строго регламентировавшей трактовку канонических текстов, так и к убеждениям большей части представителей образованного класса, ратовавших за возвращение к древним стандартам в политике и искусстве. Кроме того, Ли Чжи провоцировал ревнителей общественной морали вызывающими поступками, например, принятием в ученики как мужчин, так и женщин, в связи с чем его обвиняли в разврате. В конце концов, философ был обвинен императором Чжу И-цзюнем (девиз правления Вань-ли, 1572–1620) в «проповеди ереси и обмане народа» и заключен в тюрьму, где и погиб. Труды Ли Чжи попали под официальный запрет, который был оставлен маньчжурской династией без изменений, и, в результате, были исключены из общественного дискурса вплоть до самых последних дней существования монархии в Китае.
 
“Выход из тени” идей Ли Чжи в Китае свершился лишь в 1905 г., когда главный редактор «Научного журнала национальной сущности» (國粹學報 Гоцуй сюэбао) Дэн Ши[1] опубликовал в нем письмо Ли Чжи к другу и единомышленнику Цзяо Хуну[2], а также написанное Цзяо Хуном предисловие к «Книге для сожжения» Ли Чжи [Ли Чао]. В период Движения четвертого мая философ нередко упоминался в числе прогрессивных мыслителей, выступавших против отсталого конфуцианства, что было неудивительно, учитывая его запрещенный статус и славу «ниспровергателя авторитета Конфуция» (в обвинительном слове цензора, в соответствии с которым император приказал заточить Ли Чжи, было особо отмечено, что «в вопросах истины и морали Конфуций был ему не указ» (不以孔子之是非為是非 бу и Кун-цзы чжи шифэй вэй шифэй) [Полн. коммент. собр., Т. 1, С. 8]). К сожалению, подобная тенденция к упрощенному представлению о Ли Чжи как о борце с конфуцианством впоследствии привела к не совсем адекватному восприятию его философских взглядов. С основанием КНР и внедрением марксистского подхода в историко-философские исследования этот процесс ещё более усугубился, а в период «Культурной революции» вовсе дошло до того, что Ли Чжи было принято изображать не только как противника конфуцианства, но и как апологета легизма.
 
Следует отметить, что подобная ситуация во многом была обусловлена слабой изученностью философского наследия Ли Чжи и многочисленными проблемами с атрибуцией его текстов, полное комментированное издание которых было осуществлено лишь в 2010 г. Безусловно, после ослабления идеологического давления на научные исследования в эпоху реформ, была проделана значительная исследовательская работа, тем не менее, и по сей день Ли Чжи известен, главным образом, как безжалостный критик и ниспровергатель авторитетов, тогда как, в действительности, ему куда в большей мере свойственен иронический скептицизм и творческое переосмысление канонических идей, а не их отрицание, что мы и увидим на примере исследуемого в данной статье эссе.
 
«Разъяснение четырех “нельзя”» (四勿說 Cы у шо) входит в «Книгу для сожжения» (焚書 Фэнь шу), которая является одним из главных произведений Ли Чжи и представляет собой сборник философских эссе, писем и стихотворений. Название сборника отражает осознание автором степени провокационности книги: «Книга для сожжения» – это ответы на письма и вопросы моих друзей, [название её] говорит о том, что [книга] безжалостно бьет современных ученых ниже пояса[3], а коль скоро [книга] бередит их застарелые недуги, [они] непременно захотят прикончить меня, [а ещё] захотят сжечь её. [Кроме того, её название] говорит о том, что [эту книгу] нужно сжечь, чтобы избавиться [от неё], [что её] нельзя оставлять [у себя]» [Полн. коммент. собр., Т. 1, С. 1].
 
«Книга» была впервые напечатана в 1590 г. в Мачэне, затем в 1592 г. в Учане (эти издания на текущий момент считаются утерянным), после этого в 1600 г. (мнения по поводу сохранности этого издания расходятся), а далее переиздавалась уже после кончины философа. По поводу наиболее раннего сохранившегося издания памятника существует несколько версий. По данным Чжан Цзянь-е, таковыми являются «Книга для сожжения» господина Ли» (李氏焚書 Ли ши фэнь шу) с предисловием Чэнь Чжэн-шэна (陳證聖), которую он датирует 1600 г. и «Книга наследия господина Ли Чжо-у» (李卓吾先生遺書 Ли Чжо-у сяньшэн и шу), она же «Книга наследия господина Ли» (李氏遺書 Ли ши и шу), датируемая им 1612 г. (издатель – Чэнь Да-лай (陳大來) [Полн. коммент. собр., Т. 1, С. 1]. Сюй Цзянь-пин, напротив, считает наиболее старым издание конца эпохи Мин, осуществленное Гу Да-шао[4] в период 1612-1618 гг. [Сюй Цзянь-пин, 2008, С. 104].
 
После введения официального запрета, «Книга» была официально издана только в 1908 г. «Обществом сохранения национального учения» [Ли Чао], а в виде современного некомментированного издания выпущена в 1965 и 1975 гг. издательством «Чжунхуа шуцзюй». Полное издание с исследовательскими комментариями было подготовлено относительно недавно в 2010 г. в составе 26-томного «Полного комментированного собрания сочинений Ли Чжи» под редакцией Чжан Цзянь-е[5] [Полн. коммент. собр., Т. 1].
 
Рассматриваемый в статье текст является частью раздела «Разнородные произведения» (雜述 Цза шу), объединяющего философские эссе различных жанров, и относится к жанру «разъяснений» (說 шо) – коротких произведений, содержащих разъяснение какого-либо понятия, концепции либо точки зрения Ли Чжи по определенному вопросу. Текст взят нами из ксилографа «Книги для сожжения», датированного периодом правления Вань-ли (т.е. не позднее 1620), который содержится в Национальном архиве Японии (полный список китайских текстов из данной коллекции см. [Цутия]). Судя по описанию, предоставленному японским архивом, ксилограф (в котором, к сожалению, не обнаруживается сведений об издателе, месте и точном времени издания, по косвенным признакам ксилограф походит на копию описанной выше «Книги для сожжения» господина Ли», из которого вырезано предисловие, предположительно, издателя «Книги» Чэнь Чжэн-шэна, ранее находился в коллекции Хаяси Радзана (林羅山, 1583-1657), известного знатока китайских канонов. В современном издании текст снабжен комментариями [Полн. коммент. собр., Т. 1, С. 284–287].
 
Насколько мне известно, в научной литературе вплоть до настоящего времени анализируемое эссе не становилось объектом специального исследования, несмотря на то, что периодически упоминалось и цитировалось в китайских статьях и монографиях, посвященных философским взглядам Ли Чжи. Общая характеристика эссе и вводные комментарии к нему Чжан Цзянь-е (张建业) и Чжан Дая (张岱) были представлены в современном издании «Книги для сожжения» в первом томе «Полного комментированного собрания» [Полн. коммент. собр., Т. 1, С. 284–287], краткие комментарии были также даны в сборнике «Книга для сожжения» и «Продолжение книги для сожжения»: сверенные и [снабженные] пояснениями» [Чэнь Жэнь-жэнь, С. 175–177], кроме того, перевод эссе на современный китайский язык содержится в «Избранном собрании сочинений Ли Чжи в переводе [на байхуа]» [Чэнь Юй-сун, С. 109–113].
 
В западной историографии «Книгу» исследовали, главным образом, Ж. Ф. Биллетер (Jean François Billeter, Li Zhi, philosophe maudit (1527-1602): Contribution à une sociologie du mandarinat de la fin des Ming, 1979) и П. Ли (Pauline C. Lee, Li Zhi, Confucianism, and the Virtue of Desire, 2012), а отдельные фрагменты «Книги» (не включая данное эссе) недавно были изданы на английском языке с краткими комментариями (A Book to Burn and a Book to Keep (Hidden): Selected Writings). Кроме того, существует перевод рассматриваемого эссе на немецкий язык, выполненный Ф. Гримбергом в рамках полного перевода «Книги для сожжения» (Grimberg Phillip. Dem Feuer geweiht: Das Lishi Fenshu des Li Zhi (1527–1602). Uebersetzung, Analyse, Kommentar), который, к сожалению, трудно рекомендовать читателю, в первую очередь, из-за практически полного игнорирования автором отсылок Ли Чжи к классическим произведениям, что вкупе с весьма вольной и чаще всего никак не аргументированной интерпретацией текста значительно искажает исходный идейный посыл эссе.
 
Согласно мнению крупнейшего исследователя идей Ли Чжи в КНР Чжан Цзянь-е, «Разъяснение четырех нельзя» было написано в 1574 г., когда философ занимал должность сверхштатного помощника (員外郎юань вай лан) департамента наказаний (刑部 син бу) в Нанкине [Полн. коммент. собр., Т. 1, С. 285]. Основанием для такой датировки послужили два источника: первый – глава «Господин Пань Сюэ-сун, [он же] Ши-цзао [из Ведомства] высших драгоценностей[6]» (尚寶潘雪松先生士藻 Шан бао Пань сюэ сун сяньшэн Ши-цзао) из «Сведений об учениях конфуцианцев [эпохи] Мин» Хуан Цзун-си[7], в которой содержатся дневниковые записи Пань Ши-цзао: [Я] впервые нанес визит Чжо-у, справился о его взглядах и подробно их описал. На другой день [один из] друзей процитировал [при нем] мысль о четырех «нельзя», на что Чжо-у сказал: «Как раз лишь такие речи и неблагопристойны»[8]. Чжан Цзянь-е полагает, что здесь зафиксировано несогласие Ли Чжи со стандартным пониманием «четырех нельзя», которое и стало толчком к написанию настоящего эссе, соответственно, вероятнее всего, последнее было написано приблизительно в это время. О каком же времени идет речь, подсказывает второй источник – «Введение к “Классифицированному и скомпилированному [из] Затемненного зала”» ( 闇然堂類纂引 Ань-жань тан лэй цзуань инь), написанное Ли Чжи в 1595 г. к произведению Пань Ши-цзао, в котором философ заявил, что уже 22 года как разлучился с последним [Цит. по: Полн. коммент. собр. Т. 1, С. 285]. Соответственно, по мнению Чжан Цзянь-е, беседа Пань Ши-цзао и Ли Чжи, в ходе которой была затронута тема четырех «нельзя», произошло как раз в это время, а именно в 1573–1574 г.
 
Весьма вероятно, что концепция «четырех “нельзя”» Ли Чжи имеет опосредованную генетическую связь с учением Ван Ян-мина, а именно с его «поучением в четырех фразах» (四句教 сы цзюй цзяо), которое также именуется «четырьмя тайными наставлениями учения о сердце» (心學四訣 синь сюэ сы цзюэ): «Нет ни добра, ни зла, – [такова] телесная [сущность] сердца-сознания; есть и добро, и зло, – [таково] движение помыслов; понимание и добра, и зла, – таково благое [врожденное] понимание; свершение добра и устранение зла – [таково] выверение вещей» [Ван Пинь-гао, С. 45]. Данный тезис Ван Ян-мина развил его ученик Ван Цзи[9], рассудив следующим образом: «Если говорится, что в телесной [сущности] сердца-сознания нет ни добра, ни зла, [то] и с помыслами так же: нет ни добрых, ни злых помыслов; и с пониманием так же: нет ни доброго, ни злого понимания; и с вещами так же: нет ни добрых, ни злых вещей» [Цит. по: Ван Пинь-гао, С. 46]. Учитывая, что в предполагаемый период написания эссе Ли Чжи активно общался с Ван Цзи и знакомился с наследием Ван Ян-мина, можно предположить, что «четыре нельзя» являются идейным продолжением «поучения в четырех фразах» и «четырех отсутствий», тем более что, как мы увидим далее, Ли Чжи продолжает тенденцию пересмотра стандартного понимания конфуцианских категорий.
 
Основная проблема рассматриваемого эссе – реинтерпретация благопристойности (禮 ли, также часто и не всегда уместно переводится как «ритуал»), её корректировка и превращение из совокупности моральных норм, ограничивающих поведение человека, в данное от природы первозданное состояние, свободное от предубеждений и догм. В традиционном для китайской мысли ключе Ли Чжи не спорит с каноническими положениями, но вкладывает в них радикально иной смысл, сражаясь со своими идейными оппонентами их же оружием – оружием авторитета мудрецов древности. Ниже будет представлен краткий анализ внутренней структуры произведения.
 
«Разъяснение четырех “нельзя”» начинается с того, что философ противопоставляет благопристойное собственному, понимая под последним взгляды, обусловленные личной пристрастностью. С помощью структурного параллелизма задаются группы противоположностей: люди (人 жэнь, в значении «все люди») – я (我 во); общее (同 тун) – отдельное (獨 ду); благопристойность (禮л и) – собственное (己 цзи). Затем Ли Чжи творчески присоединяет «собственное» к выражению «придерживаться одного» (執一ч жи и), которое изначально употреблялось Мэн-цзы в негативном смысле и ассоциировалось с узколобым предубеждением против всего иного, итогом этой операции становится создание единого словосочетания «придерживаться одного собственного» (執一己 чжи и цзи). После этого мыслитель заявляет, что «ученые, придерживающиеся одного лишь собственного» не могут составить «великое единение» (大同 да тун) с «обыденным миром» (俗 су), т.е. соответствовать подлинной, всеобщей благопристойности[10]. Таким образом, «собственное» (под которым подразумевается ограниченность взглядов и нетерпимость к альтернативе) вновь ставится в оппозицию к «общему» и объявляется противоречащим благопристойности. В результате делается вывод о том, что такой догматичной благопристойности, которая на деле неблагопристойна, не подобает следовать великому человеку.
 
В следующем пассаже Ли Чжи обращается к известному набору из четырех «нельзя», который, вероятно, мог служить в качестве аргумента к интерпретации благопристойности как нетолерантной к малейшим отклонениям от нормы. Философ привязывает к четырем «нельзя» три других набора по четыре (четыре отсутствия, четыре исключения, четыре «не») из «Четверокнижия» на основании общего источника (конфуцианские каноны) и числовой атрибуции (четыре), в результате первоначально строгая семантика «четырех нельзя» смягчается семантикой трех других элементов, которые как бы корректируют и уточняют смысл первого. Два из этих новых наборов говорят о недопустимости предубеждения и категоричности для благородного мужа, а третий – о непостижимости добродетели и отсутствии формальных признаков её проявления. Ли Чжи апеллирует к авторитету ученика Конфуция Янь-цзы[11], который якобы в своем понимании благопристойности учитывал как первый набор, так и три других, и тем самым лишает своих оппонентов возможности апеллировать к вербализованным нормам и четким критериям при констатации благопристойности либо неблагопристойности какого-либо явления. Забвение такого понимания четырех «нельзя» философ объясняет тем, что после Янь-цзы, лучшего ученика Конфуция, никто больше не был способен его постичь, в связи с чем Учитель якобы и сказал: «Не любят учение». Таким образом, Ли Чжи дискредитирует дальнейшую линию преемственности учения (Цзэн-цзы – Мэн-цзы – Чжоу Дунь-и – братья Чэн) в плане адекватности понимания благопристойности.
 
Наконец, в финальной части Ли Чжи противопоставляет естественное-благопристойное и неестественное-неблагопристойное, относя к первому все врожденное, неосознанное, внутреннее, небесное-природное, а ко второму – приобретенное, сознательное, внешнее, человеческое. Мыслитель снова отрицает возможность какой-либо четкой вербализации благопристойности, акцентируя внимание на её непостижимости и уповая на интуитивное её понимание, что, как и выше, направлено против догматичной и буквальной трактовки канонов. Эпилогом к эссе служит уже знакомая цитата Конфуция об отсутствии «тех, кто любил бы учение», помещенная после озвученного выше тезиса Ли Чжи о том, что «не постигнув учения, судачат легкомысленно» о четырех «нельзя», – в результате окончательно закрепляется связь между авторитетом Конфуция и трактовкой благопристойности со стороны Ли Чжи.
 
Стоит отметить существенное противоречие между идеями Ли Чжи и классиков доминирующего в официальной сфере течения неоконфуцианства – «учения о принципе» (подробнее об основных неоконфуцианских школах см. [Титаренко М. Л., Кобзев А. И., Лукьянов А. Е., С. 368]. Если в последнем ход мысли шел от этики к онтологии (Великий предел объединяет все сущее и одновременно сводится к нормам конфуцианской морали, поэтому все сущее сводится к нормам конфуцианской морали), то у Ли Чжи мы видим ровно обратный ход мысли – от онтологии к этике (раз нормы благопристойности исходят от Неба и естественны, то нет нужды в дополнительной, неестественной корректировке поведения людей с помощью писаных законов). Иными словами, благопристойность Ли Чжи сродни естественности, дарованной Небом, и влиять на неё человеческие рациональные представления и убеждения права не имеют.
 
Весьма показательно, что в центре внимания Ли Чжи находится именно конфуцианский канон: в то время философ находился на официальной службе, при этом активно общался с местной интеллектуальной, но, вероятнее всего, ещё не заинтересовался буддизмом (проблематика и терминология которого будет занимать значительное место в сочинениях Ли Чжи позже), ограничившись альтернативными конфуцианскими течениями, прежде всего, «учением о сердце-сознании» Ван Ян-мина, с наследием которого впервые познакомился ещё в 1566 г. Интересно и то, что философ на данном этапе пока не доходит до крамольных высказываний о ненадежности канонов как источника истины (тогда как, например, в самом известном своем эссе «Разъяснение детского сердца», написанном в 1592 г., Ли Чжи именует каноны «[если] не расхваленными словами чиновников-историографов, то приторно-елейными речами подданных»), за что мыслителю в будущем предъявят обвинение в том, что «в вопросах истины Конфуций ему не указ». Напротив, идеи, которые Ли Чжи поддерживает либо реинтерпретирует, связаны с древними текстами доханьского периода, вошедшими в канон конфуцианской традиции, а спорит он исключительно с высказываниями сунских мыслителей, отраженных в сборнике изречений Чжу Си.
 
Итак, резюмируем. «Разъяснение четырех “нельзя”» – философское эссе, по своей проблематике принадлежащее сфере конфуцианства: в его рамках высказываются идеи, оппозиционные официальному «учению о принципе» и близкие к «учению о сердце» Ван Ян-мина. Буддийская терминология и проблематика практически отсутствуют, что характерно для работ Ли Чжи этого периода. Главный посыл эссе – реинтерпретация основополагающей конфуцианской категории благопристойности с тем, чтобы дискредитировать принудительно-ограничительный элемент в его трактовке и, как следствие, обосновать этическую нелегитимность принуждения к какому-либо нормативному поведению. Правомерность подобной реинтерпретации доказывается через апелляцию к каноническим конфуцианским произведениям, фразы из которых, будучи сознательно для этой цели подобранными, образуют новый контекст понимания благопристойности. Вместе с тем, канонические идеи ассоциируются с именем Конфуция и Янь-цзы и противопоставляются идеям сунских неоконфуцианцев, на основании чего позиция последних представляется ложной. При этом структура текста, особенно в финальной его части, заставляет предположить, что ряд скрытых цитат остались необнаруженными. Ниже вниманию читателей представлен полный перевод эссе.
 
Разъяснение четырех «нельзя»
四勿說

人所同者謂禮，
我所獨者謂己。
То, что объединяет [всех] людей, называется благопристойностью.
То, что [присуще] только себе [самому], называется собственным.
 
學者           多執一己定見
而              不能大同于俗，
是以           入于非禮也。
Ученые в большинстве держатся одних лишь собственных устоявшихся взглядов[12]
И                                 не могут [составить] великое единение с обыденным [миром],
Потому и                     впадают в неблагопристойность.
 
非禮之禮，大人勿為；
真己無己，有己卽克。
Неблагопристойную благопристойность
Великому человеку не подобает соблюдать[13];
Подлинное собственное не содержит ничего собственного[14],
[Если] собственное есть – преодолей [его][15].
 
此顏子之四勿也。
          是四勿也，
          卽四絕也，
          卽四無也，
          卽四不也。
Те четыре «нельзя», [о которых спрашивал] Янь-цзы[16]:
[Они] суть те самые четыре «нельзя»,
[И они же] суть четыре исключения,
[Они же] суть четыре отсутствия,
[Они же] суть четыре «не»[17].
 
四絕者，
   絕意、
   絕必、
   絕固、
   絕我，      
是也。
Четыре исключения [– это]:
Исключение домыслов,
Исключение категоричности,
Исключение упрямства,
Исключение самочинности[18].
Вот что это.
 
四無者，                               
   無適、
   無莫、
   無可、
   無不可，  
是也。
Четыре отсутствия [– это:]
Отсутствие склонности [к чему-либо],
Отсутствие отрицания [чего-либо][19],
Отсутствие допустимого,
Отсутствие недопустимого[20].
Вот что это.
 
四不者，《中庸》卒章所謂 不見、
                                       不動、
                                       不言、
                                       不顯          
是也。
Четыре «не» – это то, о чем сказано в заключительном чжане «Срединного и неизменного»[21]:
«Не видно»[22],
«Не двигается»,
«Не молвит слова»[23]
«Не проявлена»[24].
Вот что это.
 
顏子 
得之而不遷不貳，則卽勿而不;
由之而勿視勿聽，則卽不而勿。
Янь-цзы,
Восприняв это, не срывал [гнева на других] и не повторял [ошибок][25],
таким образом, будучи [обладателем качеств, связанных с] «нельзя», в придачу [обладал и качествами, связанными с] «не»;
 
Исходя из этого, [придерживался того, что] нельзя смотреть на неблагопристойное и нельзя слушать неблагопристойное[26],
таким образом, будучи [обладателем качеств, связанных с] «не», в придачу [обладал и качествами, связанными с] «нельзя»[27].
 
此千古絕學，
 惟顏子  足以當之。
    顏子  沒
而其學遂亡，
故曰：“未聞好學者”。
Этому исключительному учению глубокой древности
Один лишь Янь-цзы был способен соответствовать.
Не стало Янь-цзы,
И его учение было предано забвению.
Потому и сказал [Конфуций]: «Не слышал о тех, кто любил бы учение»[28].
 
雖曾子、孟子          亦己[29]
                                不能得乎此矣！
況 濂、  洛諸君子                       乎！
Даже Цзэн-цзы[30] и Мэн-цзы[31], и те [погрязли в] собственном,
                                                        не смогли воспринять его!
Что и говорить о благородных мужах из Лянь и Ло[32]!
 
未至乎此而輕易談四勿，
多見其不知量也[33]。
[Когда], не постигнув этого [учения], судачат легкомысленно о четырех «нельзя» –
Всего лишь показывают, что не знают меры [собственной неосведомленности][34].
 
聊且博為註解，
以質正諸君何如。
Пока же приведем побольше комментариев и разъяснений,
Дабы убедиться, каковы [наши] благородные мужи.
 
葢     
由    中        而出者謂之   禮，
從    外        而入者謂之非禮;
從    天           降者謂之   禮，
從    人           得者謂之非禮;
Итак,
Изнутри исходящее зовется благопристойностью,
Снаружи входящее зовется неблагопристойностью.
От Неба ниспосланное зовется благопристойностью,
От людей воспринятое зовется неблагопристойностью.
 
由不學不慮、
   不思不勉、
   不識不知       
而至者
謂之禮，
Без обучения, без размышления[35],
Без раздумий, без принуждения[36],
Без знания, без понимания[37]
постигнутое –
зовется благопристойностью;
 
由耳目聞見，
   心思測度，
   前言往行，
   彷佛比擬       
而至者
謂之非禮。
С помощью услышанного и увиденного ушами и глазами[38],
                  просчитанного и предугаданного разумом и мыслями[39],
                  прошлых изречений и минувших деяний[40],
                  копирования и подражания[41]
постигнутое –
зовется неблагопристойностью.
 
語言道斷，
心行路絕；
Слова говорятся – путь отрезается.
Сердце-сознание действует – дорога обрывается[42].
 
無蹊徑可尋，
無塗轍可由，
無藩衛可守，
無界量可限，
無扃鑰可啓；
Нет тропы-дороги, которую можно отыскать[43],
Нет пути-колеи, которым можно последовать[44],
Нет оплота-форпоста, который можно оборонять[45],
Нет границы-меры, которой можно ограничить[46],
Нет ключа к замку, которым можно воспользоваться[47].
 
則    
於四勿也   
當不言而喻矣。
未至乎此而輕談四勿，
是以聖人謂之曰：“不好學”。
Так
и с четырьмя «нельзя»:
их следует понимать без слов[48]!
[Увы], не постигнув этого, судачат легкомысленно о четырех «нельзя».
Потому совершенномудрый и сказал об этом: «Не любят учение».